НОВЫЙ ГОД! (быль)
Предновогодний вечер заканчивался. Люди скользили по подмерзшим и заледеневшим тротуарам с праздничными покупками, торопясь успеть домой. Ветер раздувал редкие снежинки, падающие хлопьями тут и там.
Х х х
Поймав себя на мысли, что домой можно и не успеть, — в пригород транспорт ходил плохо, Поэт, тем не менее смеялся на веселыми минутами, с которыми торопятся запоздавшие жители домой или в гости, не забывая и о своем случайном счастье.
Машин в городе становилось все меньше и меньше. Пассажирский транспорт ходил плохо. Нужно было торопиться домой.
— И зачем я поехал в метро так далеко, теперь еще полчаса потрачу, чтобы вернуться? Уже ясно, что я ее не встречу...- рассуждал Поэт, разочаровываясь и в этом новогоднем году.
Он еще раз оглядел пассажиров, судьбою связанных вместе с ним в общем ритме и направлении пути, и, не обнаружив среди них своей половинки, опять загрустил.
Когда он вышел из метро на площадь, то в лицо дунул холодный ветер и вечер не показался удивительным и уютным.
На остановках было пусто. Общественный транспорт уже не ходил. Даже, вечнозвенящие и припозднившиеся, трамваи затихли, и стальной круг на площади давно запорошило снегом.
Редкие машины мчались по проспекту.
Поэт стоял на площади и смотрел на электронное табло — как безнадежно ускользает время. На электронном табло, встроенном в большое, распахнутое в виде книги, здание, было чуть больше одиннадцати.
Через некоторое время он с удивлением обнаружил, что какой-то человек подошел к остановке и что-то насвистывая, попытался еще и пинать ногой ледышку, играя сам с собой в футбол. Мужчина был в военном бушлате, в руках держал портфель.
Его детскость привлекла внимание Поэта, и он стал с интересом наблюдать за военным, но скоро настроение Поэта сменилось, и он серьезно опечалился.
До нового года оставалось полчаса, а надежда попасть домой теперь ему не улыбалась.
Была еще возможность вернуться к знакомым на квартиру, но военный неожиданно обратился к Поэту и, узнав, что поэт живет в том же пригородном микрорайоне, предложил идти до дома пешком.
— Можно идти по дороге и по пути голосовать, может кто и подберет.- Предложил военный.
Общительному на вид, но внутренне — глубоко замкнутому, Поэту совсем не хотелось идти с незнакомцем да еще столько километров! Но собеседник показался Поэту интересным и, легкий на подъем, Поэт согласился.
-Вообще-то я мог бы с таким же успехом добраться до своих родителей, тем более что они живут намного ближе. Жаль, что я их уже поздравил и недавно с ними распрощался!- жаловался соседу Поэт, когда позади осталась остановка.
-Новый год нужно справлять дома! — заметил военный, лицо которого из-за опущенных ушей шапки трудно было разглядеть. Большие черные усы, торчащие в разные стороны, покрылись инеем, как и брови. Но когда он поворачивался к поэту, чтобы что-нибудь сказать, то даже при слабом освещении можно было заметить его теплые глаза, смеющиеся при каждом удобном случае.
При всей своей внешней противоречивости военный напоминал Поэту какого-то сказочного персонажа и вызывал творческую симпатию. Но веселиться особенно не хотелось. Потому что нужно было спуститься две остановки по шоссе в сторону городского Аэропорта, затем подняться к окраине города и еще долго идти мимо городского кладбища, садов, полей, мимо леса… И все это — в новогоднюю ночь!
Но, даже, если до дома можно было дойти за два-три часа, то какой Новый год без боя курантов и семейных поздравлений?
Что оставалось делать дома? Будущее показалось Поэту зловещим и несправедливым. Как назло закон времени будоражил его воображение. Только сердце странно успокоилось.
Путники стали подниматься в гору, и поэт еще раз напомнил военному о том, что им страшно не повезло. Военный весело засмеялся.
— Что смешного я сказал? — стал сердиться Поэт.
— Да ты не обижайся! — сгладил ситуацию военный
— Меня вообще угораздило! — начал он, как будто хвастаясь, — Жену с ребенком только что на поезд посадил. На Украину поехали, а сам вот в пустую квартиру возвращаюсь.
— Как же это? — удивился Поэт.
— Да очень просто, С разделением республик на независимые государства и армия раскололась. Сам я с Украины. Вот перевожусь, так сказать из Сибирского округа домой. А контейнер с мебелью и вещами задержали по таможенным причинам. Получается, что самому легче уехать, чем барахло свое отправить.
— Но это еще не самое интересное! — по свойски сказал военный.
— А что же самое интересное? — заинтересовался Поэт.
— Самое интересное, что я отправил свою жену с дочкой на поезде и они сейчас встретят Новый год, а когда приедут на Украину, то их могут украсть — вот что самое интересное! А мебель могут не принять на Украинской таможне, потому что, как мне объяснили мои сибирские друзья — она теперь импортная и на нее нужен
специальный сертификат, а бюро сертификации только формируется…
— Теперь вот: ни жены, ни мебели. Благо, что в пустой квартире газеты остались — хоть на пол постелю! — военный сказал это с таким оптимизмом, что поэту захотелось посмеяться, он только одного не понимал — кто должен выкрасть жену военного?
— Причем это уже вторая серия! — снова пошутил военный, — Когда я с Украины в Сибирь то, наоборот: контейнер с вещами отправил быстро, а жена до квартиры так и не доехала. Первая жена — уточнил военный и замолчал.
Поэту стало интересно: почему первая жена не доехала и откуда взялась вторая, но неожиданный взрыв смех нарушил ход его мыслей.
— Вот кого угораздило — так это меня! — расхохотался военный и его смех, превращающийся в пар, клубками полетел по морозу.
При фиолетовом освещении Фонарей, застывшая дорога казалась хрустальной. Новый иней покрыл ее серебряной пудрой.
Догнавшая путников легковушка даже не остановилась и два рыскающих глаза пронеслись мимо идущих.
Старые кирпичные девятиэтажки и пятиэтажки, стоявшие вдоль дороги таинственно молчали. Разноцветные огни-квартир напоминал о празднике. Очевидно, до Нового года оставалось несколько минут и многие, понимая суть важности этого момента, ожидали самого яркого эпизода — боя часов. Даже космос останавливался, чтобы сверить часы и еще раз обратить внимание на землю, посылая ей новые сказки — когда били двенадцать раз — земные часы!
— Может быть, купим что-нибудь для согрева! Не обязательно крепкого, необязательно спиртного. А то нам, в полях, киосков не предвидится? — предложил военный.
Поэт согласился — и через некоторое время знакомые держали в руках по баночке джина с тоником, разламывая одну шоколадку.
Неожиданный залп раздался где-то во дворе, за многоэтажкой и крики подгулявшей молодежи огласили наступление Нового года.
— Так и есть! Двенадцать! Молодцы — не поленились! — отреагировал военный, словно специально останавливаясь у киоска и проверяя точность народного календаря.
— С новым годом! — постучал он в окошко киоска, даря настроение и продавщице.
— С новым счастьем! — поднял он баночку с джином, будто бокал и чокнулся и с бокалом поэта.
— Как тебя зовут? Давай познакомимся? — спросил он после некоторой паузы, угощая поэта шоколадкой.
— Слава! — улыбнулся в ответ поэт, отхлебывая из своей баночки.
— А меня Миша! — протянул он руку соседу, и друзья пошли дальше.
Х х х
На заледенелом сказочном шоссе стали появляться люди. Всюду слышался смех, и чувствовалось новогоднее настроение. Казалось, что окна и двери были открыты нараспашку и новый год проходит где-нибудь в Испании. Ощущение легкости и полноты жизни уловил и поэт, когда шумные компании стали проноситься мимо друзей, скользя по дороге, как по катку и атакуя одинокие коммерческие киоски.
Низкие ветки голых лип и заковыристые сплетения невысокой боярки, растущей вдоль трассы, под потоком фиолетового света, льющегося из фонарей на дороге разбрасывали на дороги красивые тени.
Она была похожа на сказочную зебру. Создавалась иллюзия передвижения прямо по плоским ветвям деревьев.
Со взрывом очередного салюта декорации теней расплывались, становились махровыми и неслись на под ногами, восстанавливая свои четкие очертания после полного прекращения падающих светяшек. Огромные тополя как сказочные летающие динозавры обрушивались на дорогу и мельтешили по сугробам, когда запускали новую ракету, и свет поднимал с земли очередные тени.
Новогодние световые страсти поразили своей зрелищностью.
— Сибирский Новый год! — усмехнулся Миша, когда мимо пробежали подростки в безобразных масках и бросили друзьям под ноги какие-то хлопушки.
Пройдя еще с пол-остановки, друзья вышли на развилку и стали выходить на темное шоссе. Последний светофор, как добрый милиционер, отдал им честь своим непрерывным подмигиванием и стал работать в режиме — свободного проезда, махая своей желтой палочкой.
Поэт еще раз оглянулся на веселый город. Не было ни одного человека, который бы напоминал, только что увиденный, маскарад.
Одинокие киоски стояли в том же порядке, словно их никто и не трогал.
— Специально для нас что-л. выбегали? — мелькнуло у Славы в голове,
— Народ должен создавать праздники! Только человек — сам по себе по настоящему интересен! — будто читая его мысли, неожиданно заметил Михаил.
— Я чувствую, что праздник теперь к нам вернется не скоро. — Стал терять вдохновение поэт, смотря на скучные садовые домики, давно потухшие и увязшие в непролазном снегу.
— Не грусти! — повеселел прапорщик, — Это еще не самое интересное. Концерт только начинается.
— Ты, кстати, кого предпочитаешь, я имею в виду из эстрадных исполнителей? Или сначала как положено перед праздничной новогодней программой, послушаем речь президента? — стал увлеченно говорить Михаил.
Оптимизм был исчерпан, когда в спины идущих еще издали замаячила какая-то машина и скоро военный газик резко затормозив, как на лыжах покатился по скользкой дороге.
х х х
-Товарищ прапорщик! — заулыбался капитан, буквально выскочив из машины, — Я же говорил, что с вас — дед Мороз на новый год!
В ближайшие пять минут газик мчался как угорелый по одинокой дороге, еще раз подтверждая, что только в России чертовы кулички запросто могут считаться городом.
-И пусть вы в армии случайный человек! — хвалил прапорщика капитан, — наш полк никогда не забудет как вы надули майора Кандыбу, позвонив ему вечером и голосом ком.дива приказали раздать новогодние пайки всему личному составу, а солдатам разрешили справить новый год в столовой. Может быть это хорошо, что вы увольняетесь — дело-то подсудное. И кА этио у вас получается?
— Да, товарищ прапорщик — огромное вам спасибо! — подтвердил и рядовой водила.
— Зайдешь, может быть на полчаса?! Бабушку порадуем, пельменями угощу! — стал упрашивать поэт военного, когда все просмеялись…
— Он у нас на расхват! — не желал отдавать прапорщика товарищ капитан и в подтверждение его слов солдатик за рулем одобрительно хмыкнул.
— Заскочу, раз просит! — неожиданно согласился Михаил, и поэт в нем сразу заметил своего брата — «железнодорожника»
Бабушка была рада гостям. К пельменям появилась бутылочка хорошего вина. Миша рассказывал анекдоты и смешные истории из своей необыкновенной жизни.
Старый заброшенный баян в его руках обрел, наконец-то свое благородство. Гитара была настроена. И даже флейта зазвучала в руках мастера.
— А что это вы Михаил шапку забыли снять? — спохватилась бабушка и тут только Слава заметил, что гость сидит в головном уборе. Так гость всех увлек своим поведением.
Михаил снял шапку и родные ахнули. Перед ними стоял красивый молодой человек лет тридцати с выразительными черными усами и лучезарными голубыми глазами, но — совершенно седой. Его не старческая, кукольная седина совсем не отпугивала скорее придавала ему свой артистический стиль. Но все равно, внешность его была неординарной.
За окном пошел снег. Снежинки придавали новогоднему вечеру атмосферу сказки. Военный играл на флейте и поэт не заметил, как уснул.
Проснувшись утром, он сразу вспомнил про военного, но, выбежав в зал, сразу обратил внимание на большие окна. Ему показалось, что среди узора он видит сидящего человека, играющего на флейте. Даже снежинки, очень маленькие, вылетали из его инструмента и, застыв, складывались в определенный рисунок.
Бабушка уже растопила печь и пульсирующая по батареям вода отстукивала продолжение горячей жизни. Пахло пирожками.
— А это правда, что у нас сегодня ночью в доме был военный? — спросил он бабушку.
— Скорее дед Мороз, какой-то очень добрый и смешной! — подтвердила бабушка.
— А ушел когда? — опять спросил Слава.
— А вот как ушел и я старая не заметила, — Но самое интересное в том, что он свой портфель оставил.
Родные бросились в прихожую и обнаружили, что портфель, действительно стоит в прихожей, только в нем было очень много книг, сборников со стихотворениями и набор чистой бумаги, новых ручек.
Прапорщика поэт больше не встречал. Стихи с портфелем вернуть не смог. Зато много раз перечитывал оставленные прапорщиком книги и расширил свой кругозор, открыв для себя множество современных, в том числе и сибирских поэтов. Это поэту и помогли в поэтическом самосовершенствовании. И листы пригодились, и ручки. На них и писал свои стихи поэт, а рукописи хранил в портфеле, как и память о необычном Новом годе.