Одевался. Запонка упала.
Верно, под буфет она попала:
Вот старинный, весь в резьбе стоит,
Саркофаг былого — не иначе.
Бывшая хозяйка и удачи
Ведала, и даже пышный быт.
Ведь она была солисткой ГАБТа.
Умерла. Забыли. Сложно как-то
Связан с нею линией родства.
Под буфетом пыль, нежна, сереет.
Шарит там рука, и тайной веет
От углов — секретом вещества.
Как организовано пространство —
У тебя узнать не будет шанса.
Зреет сокровенно минерал.
Свёрнут мир гнездом огромным, или
Часовые ритмы держат были —
Те, в которых ты весьма устал?
Запонка. Всего кусок металла.
С камушком. А значит столь немало!
Нравится ль расхлябанный рукав?
Ползаешь. Буфет, поди, смеётся.
Янтарём играющее солнце
Комнаты изменит ли состав?
И паркет, сияющий медово,
И диван, белеющий мелово
Покрывалом — старая родня.
Где предмет простого обихода?
Или запонке сегодня ода
Родилась внезапно у меня?
Локон был украден. Что за диво?
Жалко, метафизики массивы
Мысли не осилят. Локон мал.
Скрипку бы украли Страдивари,
Или Мону Лизу — так в угаре
Целый мир искал бы. Да, искал.
Локон отследить сумеют строчки.
Все ль пересчитают волосочки?
Старый мир — как миф. А ты — Сизиф.
Служба — дом, ну чем тебе не камень?
Удержать нельзя его руками,
Он сорвётся, скуку утвердив.
Скука с монотонностью союзны.
Шарик пролетает мимо лузы.
Человек свою забудет цель
В силу монотонности дороги.
Мыслить? Но копчёные миноги
Интересней всё-таки. В конце
Будет смерть — мы ведаем заочно.
Оттого всё зыбко и непрочно.
Смерть есть свет! А вдруг — слепая тьма?
Скоро будет снег. Зима настанет.
Образ сна она тебе подарит.
Сон — брат смерти. Что за закрома!
Сон богат. Роскошные картины
Не заткёт ветвленье паутины.
Паутина — лучики пути.
А паук — всего типаж соблазна.
Если жить желаешь вне сарказма,
Посложнее по земле идти.
Час порою днём занудным длится.
День порой свечёй сгореть стремится.
А потом — тяжёлые пласты
Прошлого — протянешь руку — детство.
Но туда вернуться нету средства,
Выучил уже за годы ты.
В гамаке на даче нежной ночью
Звёздные богатства я воочью
Наблюдал — мерцание садов,
Византийский рай горит над нами,
Вавилон звучит, сквозит огнями
Нам непредставимых городов.
Вырастанье — убыванье веры
В чудо, будут взрослые химеры
Изводить сознание твоё.
Книги стали малоинтересны.
Мох покрыл всё то, что так чудесно
Украшало тихое житьё.
Вот и ищешь запонку. А служба
Ныне — и любовь тебе и дружба.
Пресный сыр. Горчит извечно хлеб.
Пашня дня возделана. А толку?
На себя хотел примерить тогу! —
Как в былых мечтах своих нелеп!
Шёл среди героев со щитами,
В городах бывал, где с облаками
Цветом часто спорили дома,
Так же храмы. Или жизнь шагренью
Знаменитой сжалась? Или тенью
Стала жизнь, конкретная весьма?
Были смерти близких, и ночами
Видел их во сне — я снова с вами —
Папа, дядя, бабушка? Уже
Умер я? — Не торопи событья! —
Отвечали. Пробужденье нити
Разрывало тонкие в душе.
И стихи слагались понемногу.
Верную ли выбрал я дорогу
Много лет назад, не знаю сам.
Фиолетов снег воспоминаний.
Усмиренье собственных желаний —
Первый шаг в красивый райский сад.
Стих крупнозернист, а нет — мозолист.
Лист его приемлет. Иль морочит
Мне сознанье стих, не прояснив
Ничего в устройстве мирозданья?
За окном — осеннее мерцанье,
А в мозгу — реальность перспектив.
Запонка. Она пропала. Что же!
Это, знаешь, на тебя похоже —
Потерять предмет в своём дому.
Разные предметы окружают.
В сумму их сознанья погружают
Люди, жизнь презрев, и потому
Всё окрест чрезмерно матерьяльно.
Я не говорю, что всё банально.
Свет ласкает путаный узор
Старого буфета, он — коричнев.
Или же предметы, обезличив
Человека, раздражают взор?
Взор, когда ты сам отметил сорок
Многое терзает. Ради корок
Хлеба — а не хлеба даже — друг
Друга поедают часто люди.
На столе стоит вино в сосуде.
Всё ль в себя вместил житейский круг?
Всё-всё-всё: предметы и объекты
Постиженья, здания, проспекты.
Микрокосм похож на макрокосм.
( Эпизоды памяти — фрагменты
выставки — мелькающие ленты,
я кормил батоном милых коз.)
Или, одурев от рассуждений,
Понимаешь — в лестнице ступеней
Больше, чем видал на даче ос?
Ты, задевши стол, его ругаешь.
Не ответит. Это точно знаешь,
И едва ли ждёшь метаморфоз.
Иль вещам вообще присуща кротость?
Нам известны их объёмы, плотность,
Вес — а где душа таится в них?
Собственную душу не представить,
Что там философствовать, лукавить,
О предметах рассуждать земных!
Что ещё? — когда ориентиры
Потеряли силу — звуки лиры
Раздражают тоже. Или жир
Будней не согнать уже? Беспечность
Помогает. Ибо бесконечность
Устрашит конечномерный мир.
Где же эта запонка-голуба?
С вешалки, смеётся, вижу шуба
Над тщетой усилий, пустотой
Действий, что в чертёж всеобщий лягут.
Просто жить — какую же отвагу
Должен ты иметь — простой герой.