Открытие выставки Романа Антонова «Пространство доброты».
Я замечаю его полу-цилиндр с полосатой ленточкой, окрашенной каре-зеленоватыми оттенками, как сочетание его и моих глаз. Его вид вызвал у меня необыкновенную улыбку. Мне пришлось даже подойти к зеркалу и рассмотреть ее. Непривычное для меня выражение лица, свело скулы, как будто от злости и улыбка при этом. Странное ощущение…я так и стояла и рассматривала себя, пока не заметила его силуэт за своей спиной. Он улыбался, казалось, привычной для себя улыбкой, даже некой «заготовкой».
Очаровательный, завораживающий, как вид с Эйфелевой башни. Это французское сравнение не случайно. От него пахло дорогим французским парфюмом, и он находился в самом лучшем мужском возрасте, как лучший коньяк — 30-35 лет выдержки.
— Мадмуазель…
Возникла пауза и я поняла, что это был вопрос.
— Мадам, — показывая правую ладонь сказала я.
Он сложил губы бантиком, словно обиженный ребенок, но блеска в глазах не утратил. Я продолжала неистово улыбаться, все удивляясь своей новой улыбке.
Мы выпили по чашке латтэ в кофейне за углом.
Реми. Француз, но живет в Лондоне. Художник. В Москве еще неделю…
Мы мало говорили, но постоянно смотрели в глаза, словно малые дети, мы были очарованы друг другом.
— Я бы хотел Вас…нарисовать ваш портрет.
«Как это банально Реми», подумала я, но, улыбнувшись, согласилась.
Он снимал однушку в районе сада Эрмитаж.
7 прекрасных дней и еще более прекрасных ночей…
Его руки, кажется, навсегда пропахли краской, и теперь этот запах навсегда со мной. Он создавал прекрасные портреты и пейзажи не только на холсте, но и на моем теле. Он варил восхитительный глинтвейн, всегда разный, такой обжигающе-теплый, ароматный, кружил голову. Он шептал мне приятности на 3 языках. Я одевала его фирменный полу-цилиндр и танцевала под Патрицию Касс на балконе при свете луны. Мы гуляли по саду с завернутыми круасанами в салфетке.
Однажды проснувшись, я посмотрела на уже любимое лицо, и в груди защемило. Я вдруг осознала, что это закончится. Крепко прижалась к нему, в голове уже назревала истерика, но меня озарила теплота мысли «Free love». Через минуту я уже варила кофе и распевала «Незаконченный роман». На следующее утро я ушла без записок, его самолет улетел в полдень.
Этот запах и моя новая улыбка…мне больше ничего не надо.