Электричка быстро петляла меж золотисто-зелёных летних лесов, и гладко блеснувшее озеро показалось стеклом, собравшим снопы искрящихся лучей.
-Жаль, нам не здесь выходить, — сказала Ирка,
Они стояли в тамбуре — все четверо: Владимир, Ванька, Ирина, Ольга, нагруженные сумками с едой и выпивкой, курили, весёлые.
-Чуть подальше, — сказал Иван.
Промелькнул дачный городок — пёстрый, компактный, уютный; дачники возились на грядках, тянулся шашлычный дым, и снова лес навалился густою массой.
-А за грибами пойдём? — спросила Ольга, выдувая колечко дыма.
-Ну их, — ответил Иван.
Электричка замедлила ход, подкатила к полустанку под синим навесом, и они сошли. Выщербленные ступени платформы завершились песчаной тропкой меж травного изобилия.
-Вперёд, вперёд, труба зовёт, — пропел Иван, и они пошли гуськом меж штакетин заборов. Залаял лохматый пёс, но залаял лениво — мол, пустая проформа, и что, вас, идущих, опасаться?
Хозяин дачи — высокий, лохматый, белозубый Валерка вышел встречать, махал лапищей. — Давай, давай все сюда! — И они втянулись на дачный участок, заросший травой, с шатрами крыжовника, смородины, с яблонями и вишнями…У дощатого стола сидел крупный бородач, и на мангале жарилось мясо.
-Знакомьтесь, знакомьтесь, — говорил хозяин, и они знакомились, уставляя стол бутылками и закусками, девушки смеялись, с шипением открывались пивные бутылки.
Бильярд стоял под грушею — старой грушей, чья кора отливала красной медью.
Хозяин вынес стопу разнокалиберных тарелок и вручил их девушкам, и сам, нарвав вишнёвых листьев, подбрасывал их на угли для аромата. Кто первый крикнул — Наливай! — разобрать было трудно; но вот уже пили все, все быстро пьянели, водку запивали пивом, а шашлык на шампурах перечеркнувший тарелки тёк соком и благоухал; сочные помидоры лопались в пальцах.
А бильярд стоял под грушей, письмена коры которой отливали красной медью. Что сулили оные письмена?
Анекдоты мешались с всполохами женского смеха, бородач — приятель хозяина, откликавшийся на Вована — сыпал странными, абсурдными историями, и водку пил исключительно стаканами. Красные, налитые кровью — чьи? — глаза…
-А я совсем не умею гонять шары, — пьяновато посетовала Ирка.
-Хошь научу? — зычно спросил Вован.
-А то.
И вот под грушей двое, и резкий треск шаров входит в пьяный, дымный, июльский воздух.
-Э-э-э, — кричит Иван. — Ты чё лапаешь мою деваху?
-Да ладно те, — отмахивается Вован.
Чёрная пасть бильярда глотает их.
Иван пьяноглазый, шатающийся кидается на гороподобного Вована с кулаками — тот отмахивается, Иван падает — падает неудачно, запнувшись ногой, ударившись об угол бильярдного стола, и лежит на траве, и по виску его течёт кровь.
Серебристо дрожит, распадается женский крик.
И чёрный хохот бильярда беззвучно летит в синее-синее небо.
Александр Балтин